«Друзья». Продолжая держать этот ничтожный статус «отношений», я всё никак не мог понять, как долго ещё буду уметь скрывать свои чувства. Ведь в тот момент, когда я протянул к ней руку ради утешения — а я не обещал ничего хорошего — было абсолютно ясно, что моя хрупкая терпеливость может разрушиться в любой момент.— «Ошибка?» — её лицо, вдруг ставшее холодным, исказилось в презрительной усмешке. — «После того, как я всю ночь кусала, сосала и траха — теперь ты говоришь, что это ошибка?»— «Да. Ошибка.» — её глаза, устремлённые прямо на меня с такой решимостью, будто хотели меня окончательно сломать, были полны безкомпромиссной твёрдости. Она могла бы просто сказать, что она меня не любит. Могла бы отвергнуть меня сразу же — грубо и прямо: «Извини, моё сердце не в этом». Но одно слово — «ошибка» — вобрало в себя такую разрушительную силу, что словами трудно было передать.То унижение и боль, которые я пережил впервые в жизни, было невыносимо.— «Я же предупреждал тебя, не так ли? Если тебе не нравится — уходи.»— «……»— «А ты всё же не ушла, так?» — и в этом была очевидность: это явно не пьяность и не ошибка, и её, похоже, это немного потрясло.— «Ты расстелила ноги и стонала потому, что хотела этого, а теперь называешь это ошибкой?»— «Это было непростое решение. Не говори глупости.»— «Тогда было ли тебе легко трахать друга, с которым ты знакома более десяти лет?»